Антон Ефимович Буюклы (1915—1945) — старший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник советско-японской войны, Герой Советского Союза (1965).
Биография
Антон Буюклы родился в 1915 году в селе Александровка (ныне — Акимовский район Запорожской области Украины) в крестьянской семье. По национальности болгарин. Получил начальное образование, работал в колхозе в родном селе. В 1941 году был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Проходил службу на Дальем Востоке. Отличился во время освобождения Сахалина от японских войск в ходе советско-японской войны. Старший сержант Антон Буюклы командовал пулеметным расчётом 165-го стрелкового полка 79-й стрелковой дивизии 16-й армии 2-го Дальневосточного фронта.
Полк Буюклы наступал в первом эшелоне советских войск. 14 августа 1945 года у железнодорожной станции Котон (ныне — посёлок Победино Смирныховского района Сахалинской области) наступающие полковые подразделения были остановлены сильным пулемётным огнём из дзота. Буюклы добровольно вызвался уничтожить дзот и пополз с гранатой к нему. На расстоянии десяти шагов он, получив тяжёлое ранение, остановился, но нашёл в себе силы подняться и закрыть собой амбразуру дзота. Ценой собственной жизни Буюклы обеспечил успех боевых действий полка. Похоронен в селе Леонидово Поронайского района.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1965 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с японскими милитаристами и проявленные при этом отвагу и геройство» старший сержант Антон Буюклы посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденом Ленина. Навечно зачислен в списки личного состава воинской части.
Памятник Буюклы установлен в селе Владимировка Акимовского района. В его честь названы лесопромышленный комбинат,совхоз, поселок, железнодорожная станция в Сахалинской области, теплоход Министерства Морского Флота.
Антон Буюклы. Закрыл амбразуру в бою с японцами на Сахалине
Проведение Южно-Сахалинской наступательной операции – после вступления Советского Союза в войну с Японией, было поручено 16-й армии генерал-лейтенанта Леонтия Черемисова. В ходе операции главный удар с севера на юг (по Долине реки Поронай) наносил 56-й стрелковый корпус генерал-майора Анатолия Дьяконова. В состав корпуса входили 79-я стрелковая дивизия, 2-я стрелковая бригада, 214-я танковая бригада и артбригада с пулеметным, гаубичным и минометным полками. С воздуха корпус поддерживала 255-я смешанная авиадивизия.
Путь наступавшим преграждал Котонский укрепленный район, перекрывавший единственную дорогу в долине реки Поронай. Обойти его было просто невозможно: правый фланг укрепрайона упирался в лесисто-болотную долину реки, а левый – в горный хребет. Согласно архивным данным, Котонский укрепрайон обороняли 125-й пехотный полк 88-й пехотной дивизии 5-го фронта вооруженных сил Японии, разведотряд, артдивизион, части пограничной охраны и резервисты.
На первый взгляд может показаться, что сломить сопротивление японцев советские войска могли бы в первой атаке – силы-то несопоставимые были задействованы с обеих сторон. Однако следует учитывать, что в укрепленном районе, который простирался на 12 километров по фронту и до 30-ти километров в глубину, имелось 17 железобетонных дотов, 31 артиллерийский и 108 пулеметных дзотов, 28 артиллерийских и 18 минометных позиций. Миновать эти огневые точки было невозможно. Их следовало только уничтожать.
Наступавший в авангарде 165-й стрелковый полк 79-й стрелковой дивизии первым пересек 50-ю параллель и первым ступил на русскую землю, которой японцы незаконно владели сорок лет. А 14 августа на одном из рубежей у железнодорожной станции Котон (ныне поселок Победино Смирныховского района Сахалинской области) движение полка приостановилось: по нему открыли бешеный огонь из крупнокалиберного пулемета упрятавшиеся в замаскированный дот японцы.
Атакующие подогнали танк и попытались расстрелять вражескую огневую точку, но танковые снаряды доту вреда не причиняли – только искры высекали из мощного бетонного колпака. По другим данным танки и артиллерия не могли подойти в этот район, из-за сложного рельефа.
Под прикрытием пулемета к доту начала подтягиваться японская пехота. Следовало действовать и действовать решительно. Как? А попробовать забросать дот гранатами. Что и предложил сделать политрук. Но добровольцев не нашлось: никто не хотел умирать через три месяца после Великой Победы. Политрук тоже не хотел.
И тут подал голос тридцатилетний командир пулеметного расчета, старший сержант Антон Буюклы:
– Я попробую. Только без прикрытия идти – безнадежное дело, в момент положат.
– Что вы собираетесь сделать? – оживился политрук.
– Прикроюсь щитком от пулемета «Максим».
И сержант, прихватив три противотанковые гранаты и автомат, пополз.
– Огонь по доту! – донеслась до него команда.
По амбразуре сразу же ударили три наших пулемета. Но и дот продолжал огрызаться огнем. А когда до него осталось метров сто, японцы стреляли только по сержанту. А он, прикрываясь от пуль щитком «Максима», все полз и полз. И выбрался, наконец, из сектора обстрела – попал в так называемое «мертвое пространство»;, не простреливаемое из дота.
На всякий случай японцы из своего железобетонного укрытия бросили гранату, но она укатилась и взорвалась слишком далеко.
А старший сержант тем временем приподнялся на локте и тоже швырнул гранату в амбразуру. Прогремел взрыв, у дота взметнулась земля, пулемет замолк. Смельчак подполз еще ближе и одну за другой метнул еще две гранаты.
С криками «ура» бойцы полка поднялись в атаку, но тут же снова были прижаты к земле кинжальным огнем из дота. Ранение в грудь получил и сержант. Из последних сил поднявшись во весь рост, он бросился на дот, закрыв своим телом изрыгающую огонь амбразуру…
Вторая атака наших бойцов была стремительной и страшной. Противника в плен не брали, а пулеметный расчет дота – пятерых японцев, при которых находились два запасных пулемета, сожгли из огнемета. К ночи укрепленный район пал.
По разным источникам, Антон Буюклы либо толкал перед собой “Максим”, либо прикрывался его щитком. Надо сказать, что “Максим” достаточно тяжелый и протолкать его несколько сот метров, под огнем очень непросто. Его щиток также не является хорошим прикрытием на открытой местности, кроме того непонятно как и за что он бы его держал отдельно от пулемета. Судя по описаниям, Буюклы не стрелял из пулемета по мере продвижения, хотя был хорошим пулеметчиком, возможно этот “Максим” был неисправен (был поврежден кожух), т.к. после такого использования он бы точно был бесполезен.
Обычно, в подобных случаях в качестве прикрытия использовались стрелковые щитки, которые получили распространение после Финской войны (хотя появились еще в Первую Мировую Войну), и которые можно встретить в некоторых музеях, однако в “официальной истории” такие щитки не упоминаются, не упоминаются. За таким щитком действительно можно укрыться.
Интересно, упоминание того, что в ДОТе было 5 японцев и 2 запасных пулемета. Возможно, что один из пулеметов был поврежден ранее гранатами, но был оперативно заменен исправным. Вероятно эту операцию можно было повторить еще дважды. Кроме того, тактика японцев предполагала контратаки, в которых пулеметчики поддерживали пехоту покидая ДОТ. В японских ДОТах не было пулеметных столов, пулемет не крепился жестко у амбразуры, его можно было легко убрать или заменить другим.
Также стоит обратить внимание, что в итоге ДОТ был уничтожен из огнемета, что указывает на то, что это была штурмовая группа. Не совсем понятно, насколько помог подвиг Антона Буюклы в атаке на ДОТ, скорее он имел психологическое воздействие на атакующих. Как правило пулемет можно закрыть на несколько десятков секунд, даже если придавить амбразуру щитком, а судя по официальной версии он был у амбразуры один, штурмовая группа просто не успела бы преодолеть расстояние до мертвой зоны.
Четыре народа чтут его память
Примерно в семи километрах от бывшей японской железнодорожной станции Котон (это поселок Победино) благодарные сахалинцы воздвигли памятник с надписью: «На этом месте 14 августа 1945 года закрыл своим телом амбразуру японского дота старший сержант Антон Буюклы». А прямо со станции можно на автобусе добраться до поселка Буюклы, где перед зданием поселковой администрации тоже сооружен памятник старшему сержанту.
Имя повторившего подвиг Александра Матросова смельчака, удостоенного за свой подвиг звания Героя Совет- ского Союза [посмертно], увековечено и в названии одной из улиц столицы Сахалина – города Южно-Сахалинска.
Есть мемориальная доска в честь Антона Буюклы также в столице гагаузской автономии в Молдове – в городе Комрате, а бюст героя установлен в столице Болгарии Софии и на его родине – в селе Владимировка Акимовского района Запорожской области.
Прозвище прадеда превратилось в фамилию
По одной из легенд, прадед Антона Буюклы в предалекие времена создал на Балканах партизанский отряд, который громил турецких завоевателей. Могучего телосложения, исполинской силы, партизанский вожак носил пышные усы. Турки за его голову сулили крупный выкуп, но поймать народного мстителя так и не смогли. И знали о нем лишь то, что местный люд богатыря звал Усачом. По-турецки – «Буюклы». Это прозвище закрепилось за прадедом, а позднее превратилось в его фамилию.
После окончания русско-турецкой войны Усач-Буюклы покинул родину болгар и гагаузов и переселился сначала в Бессарабию, а затем в Приазовье. Там, в Акимовском районе, и родился в 1915 году внук бывшего балканского партизана – Антон.
Еще одна версия подвига.
ЗА МНОЙ, БРАТУШКИ!
На рассвете разом ударили сотни орудий. Застонала тайга, вздрогнула земля. Редеющая мгла заметалась в отблесках залпов. Могучее эхо прокатилось по сопкам и, сорвавшись со скалистых сахалинских берегов, потонуло где-то в морской дали. Более двух часов грохотала канонада и бушевал огненный смерч. Затем, словно от усталости, орудия смолкли, и в проходы, проделанные в минных полях и проволочных заграждениях, лавиной устремились танки, самоходные орудия, пошла пехота.
Натиск наших войск был настолько могуч и стремителен, что казалось, нет силы, способной противостоять им. Каждый боец знал, что впереди последний бой, а за ним – мир, к которому мы шли четыре года тяжелыми дорогами войны.
На главном направлении, Хандаса, Котон, наступал 2-й батальон 165-го стрелкового полка. Бойцам предстояло преодолеть глубоко эшелонированный укрепленный район Южного Сахалина Харамитогэ.
– Вот и граница! – воскликнул командир батальона капитан Светецкий, указывая на полосатый столб.- Старший сержант Буюклы, вырвите его с корнем,- приказал он. Затем достал блокнот и неторопливо записал: “11 августа 1945 года в 9.45 батальон пересек границу”.
Парторг 5-й роты старший сержант Буюклы шел в первых рядах атакующих. “За мной, братушки!” – кричал он, устремляясь вперед по мшистому болоту. Братушками Буюклы всегда называл бойцов, вкладывая в это слово все, что олицетворяло болгаро-советскую дружбу, закаленную в боях на Шипке и под Плевной, когда русские войска освобождали болгарский народ от османского ига.
Буюклы любил родину своих предков – Болгарию, гордился ее народом и часто рассказывал товарищам о своем мужественном прадеде, который в те далекие времена создал партизанский отряд и смело громил турок. Могучего телосложения, исполинской силы был болгарский воин и носил длинные пышные усы. Турки охотились за партизанским вожаком. Но знали о нем лишь то, что местные жители зовут его Усачом, по-турецки “Буюклы”. За голову Буюклы сулили большой выкуп, но поймать его так и не удалось. А потом болгары с помощью русских братушек избавились от иноземных поработителей. Прозвище Буюклы закрепилось за прадедом и позднее превратилось в его фамилию. К этому времени он обзавелся семьей, поселился в Бессарабии, а потом перебрался в Запорожскую область. Там у него появилось многочисленное потомство. В 1915 году родился правнук Антон Буюклы, который теперь штурмовал японские укрепления, увлекая за собой весь батальон.
Местность в района Харамитогэ пересеченная, лесистая. Справа простирается неприступный Камышовый хребет, слева – непроходимые болота. Грунтовые воды, сочившиеся из земли, струились ручейками, обильно пропитывая почву. Техника застревала, да и пехоте приходилось несладко. Однако бойцы 5-й роты, прошедшие суровую армейскую выучку, продвигались успешно. Они скрытно переползли в высокотравье, умело маскировались в багульнике и курильском бамбуке, надежно укрывались в сахалинской гречихе, достигавшей здесь двух; а то и трехметровой высоты. Каждый из них теперь в душа добром поминал старшего сержанта Буюклы, который научил их действовать в местных условиях.
До войны Антон Буюклы служил здесь же, на Сахалине, в пограничных войсках, прекрасно ориентировался в тайге, знал все тропинки, горные речушки, прибрежные лагуны. Не раз приходилось ему вступать и в схватки с врагом. За время службы задержал девять диверсантов. Старший сержант полюбил этот край и после увольнения в запас поселился неподалеку от родной заставы.
Когда грянула война, Буюклы призвали в армию, и тут особенно пригодилась его пограничная выучка. Однажды на соревнованиях по стрельбе 5-я рота показала неплохие результаты. Командир полка похвалил бойцов и рассказал, как в гражданскую войну в их части воевал пулеметчик, который мог несколькими очередями из “максима” свалить дерево.
– С тех пор я не встречал таких стрелков,- сказал он с сожалением.
– Разрешите мне попробовать, товарищ полковник,- обратился Антон к командиру, указывая на полу засохшую ель на краю стрельбища.
– Ну что ж, попытка – не пытка. Только едва ли это у вас получится,- подзадорил полковник.
Старший сержант установил пулемет, вставил ленту и, тщательно прицелившись, дал несколько очередей. Ель дрогнула, накренилась и с треском рухнула.
– Вот это молодец! – похвалил командир.- А научите всех бойцов роты стрелять так же?
– Постараюсь.
И Антон Буюклы учил. Не только метко стрелять, но и умело преодолевать препятствия, колоть врага штыком, разить гранатой. Вскоре коммунисты роты единогласно избрали его парторгом.
Антон с большой ответственностью воспринял их доверие, старался служить примером воинам, быть первым во всем. Это вошло у него в привычку, превратилось в обязанность.
И когда началось наступление, он тоже первым бросился вперед. От Буюклы не отставал его друг – сержант Павел Решетов.
Успешно продвигаясь, они поддерживали друг друга огнем.
Японцы пытались было сопротивляться, но не могли устоять и оставляли одну позицию за другой. В нескольких дотах, разбитых артиллерией, бойцы обнаружили смертников, прикованных цепями к пулеметам.
Во второй половине дня одно из отделений роты натолкнулось на огонь японского снайпера и вынуждено было залечь. Буюклы и Решетов предположили, что снайпер замаскировался где-то на опушке леса, но пришлось ждать, когда он себя обнаружит. Вскоре из густых ветвей старого кедра дважды сверкнул огонек. Выстрелы потонули в общем гуле боя, однако Буюклы стало ясно, где притаился японец. Старший сержант осторожно выкатил “максим” и несколькими очередями снял “кукушку”.
К вечеру рота вклинилась в оборону противника на три километра и заняла небольшой поселок, в котором жили японские полицейские. День боя обошелся роте в трех человек убитыми и пять ранеными. Для подразделения, впервые участвовавшего в настоящем бою, это были сравнительно небольшие, но все же чувствительные потери.
С наступлением сумерек бой затих. В 5-й роте состоялось партийно-комсомольское собрание. На нем заместитель командира батальона по политической части капитан Котенко отметил умелые действия личного состава, назвал особо отличившихся. Бойцы приободрились, повеселели.
Командир роты капитан Аксенов сказал, что завтра предстоит решать более сложную и тяжелую задачу – штурмовать главные вражеские укрепления. Но он не сомневается, что достойно проявят себя и в этом бою.
Антон Буюклы выступил очень кратко. Он заверил командование, что коммунисты и комсомольцы будут в первых рядах и не подведут.
После собрания бойцы поужинали и расположились на отдых под деревьями. Накрапывал мелкий дождь. Ночью в сторону противника выслали разведгруппу во главе со старшим сержантом Буюклы. Нелегко пришлось разведчикам в таежных зарослях. Упругие ветви маньчжурской аралии и лимонника то и дело цеплялись за плащ-палатки, словно пытались стащить их. Под ногами чавкала раскисшая земля. Темень стояла хоть глаз коли. Но несмотря на все трудности, удалось углубиться на территорию противника до двух километров и незамеченными вернуться обратно.
Буюклы доложил, что за сопкой находится небольшая роща, за ней километра на два тянется заболоченная падь. В конце ее они слышали японскую речь и видели редкие огоньки. Справа и слева сопки, покрытые множеством пней… Антон объяснил, что когда-то здесь шумела кедровая тайга, но японцы беспощадно вырубали леса, и теперь на Южном Сахалине ценных пород деревьев почти не осталось. Командир батальона принял решение наступать вдоль пади по склонам сопки, где бойцы смогут укрыться за пнями и в высокой траве.
К рассвету с моря надвинулся теплый туман. Он полз по прибрежным террасам, перекатывался через сопки. Вскоре в белесой мгле потонуло все: деревья, сопки и люди. Буквально в трех шагах ничего не было видно, а солнце просматривалось словно тусклое пятно, тонули звуки. Артиллерийская стрельба доносилась глухо, будто из-под земли.
Но наступление продолжалось в точно назначенное время. Бойцы рассредоточились по фронту и медленно двинулись вперед. Рядом с Буюклы снова зашагал Павел Решетов.
– Чертов туман! – проворчал он.- Того и гляди отклонимся в сторону.
– Теплые туманы в этих местах обычное дело. Думаю, через часок погода разгуляется. А пока он нам на руку. Самураи-то нас не видят.
Противник и впрямь безмолвствовал, хотя рота за час продвижения преодолела уже приличное расстояние. Потом с моря потянуло ветерком, туман стал таять на глазах, а через каких-то десять минут он и вовсе бесследно исчез. Они уже находились в конце пади. Метрах в двухстах у подножия сопки вилась речка, за ней высился крутой берег с кустарником. Меж кустов отчетливо просматривалось серое пятно дота с черной щелью амбразуры. В воздухе повисла было напряженная тишина, но ее тут же прорезала длинная очередь. Рядом с Буюклы упали несколько бойцов, сраженные пулями.
– Ложись! – крикнул старший сержант и распластался на земле.
Бойцы поспешно укрылись за пнями и валунами, потом отползли за бугор.
– Что там? – спросил командир взвода лейтенант Михайлов.
– Напоролись на дот,- ответил Буюклы.- Самураи всполошились. Ишь как строчат!
Теперь уже и справа и слева раздавалось тарахтенье японских пулеметов, слышался треск наших автоматов, рвались гранаты. Потом японские пулеметчики поутихли, но огонь из дота не прекращался.
Подошел командир роты, лейтенант Михайлов доложил ему обстановку и предложил атаковать огневую точку одновременно с двух флангов. Другого выхода не было, так как рота и так уже отставала от соседей. Однако ни первая, ни вторая атаки успеха не принесли, а из строя выбыло около четверти бойцов.
Начало смеркаться. Атаковать третий раз было бессмысленно: пушку по болоту не подтянешь, минометы против дота бессильны. Надо связаться с командиром батальона, выяснить обстановку и получить задачу на следующий день.
Вместе с командиром роты в штаб пошел и Буюклы. Вернулся расстроенным. Павлу Решетову он рассказал, что в рукопашной схватке погиб его друг, парторг батальона сержант Пашин.
– Вот это я взял у него из кармана.- Буюклы показал бланки боевого листка, пробитые пулями.- К утру выпущу боевой листок на этом бланке,- добавил он.
Утром из рук в руки бойцов переходил свежий боевой листок. Передовица его начиналась так: “Прежде чем вражеская пуля оборвала жизнь парторга Пашина, она пробила этот боевой листок. Сержант погиб геройски, он дрался до последнего вздоха. Будем же достойны его светлой памяти и отомстим за него в сегодняшнем бою…”
Рассвет запаздывал – снова пришлось ждать, когда рассеется туман. Павел Решетов клял погоду, вспомнил, что сегодня тринадцатое число, и вообще был не в духе. Буюклы же, хотя почти не спал, чувствовал себя бодрым.
– Я хоть и не верю в приметы,- пошутил он,- но”чертова дюжина”, наоборот, мне всегда приносила удачу. Думаю, и теперь не подведет.
Шурша плащ-палатками, подошел взвод 2-й роты. Капитан Светецкий прислал его на подкрепление 5-й роте. С ним прибыл замполит капитан Котенко. Он приказал собрать офицеров роты на совещание, пригласил и парторга Буюклы.
Замполит объяснил ситуацию. Соседи справа и слева вышли вперед, но отставание 5-й роты сдерживает их продвижение. Дот, который теперь окрестили “чертовой пастью”, ведет огонь по их флангам. Это дорого обходится батальону. На пути остальных рот тоже встречались доты, но там бойцы сумели скрытно подползти к ним и забросать гранатами.
– Надо и вам выделить на это дело лучшего гранатометчика. Желательно, конечно, добровольца.
Буюклы решительно шагнул вперед.
– Я пойду. Только без укрытия дело безнадежное – в два счета положат.
– И что вы думаете делать?
– Использовать “максим” точнее, его щиток.
…И вот парторг, толкая впереди себя пулемет, ползком миновал бугор. Все напряженно смотрели ему вслед. В амбразуре дота заплясал огонек.
– Огонь по доту! – скомандовал пулеметчикам капитан Аксенов.
Три “максима” разом ударили по амбразуре, но японцы продолжали стрелять. Буюклы быстро полз, укрываясь за щитком пулемета. Он делал лишь короткие остановки около кочек и пней. Когда до дота оставалось не более ста метров, японцы стреляли уже только по нему. Временами, когда ему приходилось замирать, выжидая ослабления огня, бойцы тоже замирали, тревожно гадая: “Жив ли?” Решетов в конце концов не выдержал:
– Товарищ капитан, разрешите я зайду с другого фланга?
Но в это время Буюклы вдруг вскочил и стремительно бросился вперед. Мгновение – и он исчез в речушке. Рота затаила дыхание…
– Смотрите, смотрите! – воскликнул кто-то, указывая на каменную осыпь на том берегу.
Антон лежал на камнях и медленно перетаскивал веревкой пулемет через речку. Теперь он находился в “мертвом пространстве”. Бойцы с волнением наблюдали, как он подтянул свой “максим” и снова, прикрываясь его щитком, пополз. Оставалось каких-то тридцать метров. Из дота бросили гранату. К счастью, она скатилась под гору и разорвалась, не задев Буюклы. Старший сержант приподнялся на локте и тоже швырнул гранату в амбразуру. Раздался взрыв, у дота взметнулась земля, пулемет замолчал. Буюклы подполз поближе и одну за другой метнул еще две гранаты.
По пади прокатилось “ура-а-а!”, и бойцы, выскочив из укрытий, устремились в атаку. Но “чертова пасть” внезапно огрызнулась огнем. Снова падали убитые и раненые…
Гранат у Буюклы уже не было. Тогда он, толкая вперед себя пулемет, уже не полз, а бежал к доту.
– Вперед, братушки!..- выдохнул парторг и, закрыв амбразуру пулеметом, рухнул на него грудью.
Антон не видел пламени, которое вырвалось ему навстречу, не слышал, как за его спиной понеслось по сопкам “ура-а-а!”, как навсегда замолчал дот.
После боя сержант Павел Решетов и командир роты капитан Аксенов осторожно сняли Антона Буюклы с амбразуры и положили на траву. Достали из кармана гимнастерки партбилет. В нем лежали два пожелтевших листочка. На одном было написано: “Только вперед, только на линию огня, и никуда иначе. Н. Островский”; на другом – “Быть светлым лучом для других, самому излучать свет – вот высшее счастье для человека. Ф. Дзержинский”. К ночи Харамитогский укрепленный район пал. А через несколько дней японцы капитулировали…
Прошли годы. Каждый вечер в 5-й роте мотострелкового полка на вечерней поверке первым торжественно произносится имя Антона Буюклы, где он навечно зачислен в списки личного состава.
Старшему сержанту Буюклы посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Установлено три его бюста: на родине – в селе Александровке Запорожской области, в столице Болгарии – Софии и на Сахалине, где проходил бой. Именем героя в Софии названо профтехучилище, на Сахалине – поселок. Имя Буюклы носят океанский пароход, улицы городов, школы и пионерские дружины.
О подвиге парторга слагают песни и пишут стихи, но, пожалуй, самые проникновенные строчки написал о нем однополчанин в 1945 году:
Общими были беды,
Ненависть и любовь.
В отблеске нашей победы
Есть и болгарская кровь.